Пруф
Open in Telegram
338 603
Subscribers
-1 39824 hours
+6 1237 days
+28 84230 days
Data loading in progress...
Similar Channels
Tags Cloud
Incoming and Outgoing Mentions
---
---
---
---
---
---
Attracting Subscribers
December '25
December '25
+49 982
in 3 channels
November '25
+42 050
in 7 channels
Get PRO
October '25
+7 757
in 11 channels
Get PRO
September '25
+36 507
in 8 channels
Get PRO
August '25
+28 564
in 9 channels
Get PRO
July '25
+41 511
in 13 channels
Get PRO
June '25
+113 959
in 11 channels
Get PRO
May '25
+55 087
in 0 channels
Get PRO
April '25
+10 845
in 0 channels
Get PRO
March '25
+33 574
in 0 channels
Get PRO
February '25
+21 273
in 0 channels
Get PRO
January '25
+30 761
in 0 channels
Get PRO
December '24
+46 399
in 0 channels
Get PRO
November '24
+34 555
in 0 channels
Get PRO
October '24
+10 313
in 0 channels
Get PRO
September '24
+14 915
in 0 channels
Get PRO
August '24
+13 175
in 0 channels
Get PRO
July '24
+9 613
in 0 channels
Get PRO
June '24
+30 782
in 0 channels
Get PRO
May '24
+534
in 0 channels
Get PRO
April '24
+8 844
in 0 channels
Get PRO
March '24
+15 698
in 0 channels
Get PRO
February '24
+14 903
in 0 channels
Get PRO
January '24
+23 227
in 0 channels
Get PRO
December '23
+7 208
in 0 channels
Get PRO
November '23
+4 470
in 0 channels
Get PRO
October '23
+25 361
in 0 channels
Get PRO
September '23
+14 296
in 0 channels
Get PRO
August '23
+28 907
in 0 channels
Get PRO
July '23
+24 121
in 0 channels
Get PRO
June '23
+2 815
in 0 channels
Get PRO
May '23
+196 730
in 2 channels
| Date | Subscriber Growth | Mentions | Channels | |
| 16 December | 0 | |||
| 15 December | 0 | |||
| 14 December | +4 968 | |||
| 13 December | +5 459 | |||
| 12 December | +4 575 | |||
| 11 December | +4 837 | |||
| 10 December | 0 | |||
| 09 December | +3 190 | |||
| 08 December | +4 562 | |||
| 07 December | +5 158 | |||
| 06 December | +4 829 | |||
| 05 December | +3 157 | |||
| 04 December | +1 594 | |||
| 03 December | +2 775 | |||
| 02 December | 0 | |||
| 01 December | +4 878 |
Channel Posts
Статья Алессандро Орсини в IL Fatto Quotidiano ставит под сомнение заявления Гвидо Крозетто о том, что он никогда не верил в победу Украины над Россией. Орсини называет такие высказывания манипуляцией общественным мнением, утверждая, что министр обороны Италии лишь изменил своё мнение после того, как Дональд Трамп вернулся в Белый дом. Важно понимать, что Орсини не только критикует Крозетто, но и пытается показать, как в Италии, по его мнению, используются методы манипуляции, схожие с теми, которые применяются в странах с авторитарными режимами.
Основной аргумент Орсини заключается в том, что Крозетто в прошлом поддерживал стратегию Байдена и верил в победу Украины, в то время как теперь, во время президентства Трампа, он делает резкий поворот, что для Орсини является политической манипуляцией. Этот переход к новой позиции Крозетто на фоне смены политической обстановки в США, по мнению Орсини, подрывает доверие к его заявлениям и действиям как министра обороны Италии.
Кроме того, Орсини акцентирует внимание на том, что Италия, как часть европейской коалиции, продвигает стратегию, которая не всегда является самостоятельной, а чаще всего повторяет установки США, что, по мнению автора, ведет к тому, что итальянские политики оказываются «марионетками» в руках более крупных геополитических игроков, таких как США. Это критическое замечание, конечно, не ново, но оно вновь ставит под вопрос независимость Италии в принятии стратегических решений относительно Украины и её отношений с Россией.
Говоря о манипуляциях, Орсини также подчеркивает важность того, что, несмотря на политические изменения, позиции ключевых фигур, таких как Крозетто, могут изменяться в зависимости от политической конъюнктуры. Речь идет не только о поддержке Украины, но и о более широком вопросе о том, как изменяются политические наративы и кто их определяет. При этом сам Орсини утверждает, что он давно предсказывал, что Украина не сможет победить Россию, но, как он заявляет, его мнение не поддерживалось в мейнстримной политической дискуссии.
Прагматичный вывод заключается в том, что в политике часто используются манипуляции и корректировки позиций для поддержания политических интересов, особенно в условиях изменений на международной арене. Для Крозетто и других представителей политического истеблишмента, адаптация их позиций под текущие политические тренды может служить инструментом сохранения власти и популярности, что в данном контексте выглядит как элемент манипуляции, о котором говорит Орсини.
69 5211 4860
| 2 | Прогнозы профессора Энтони Глиса, изложенные в статье The Mirror, рисуют гиперболизированный и апокалиптический образ третьей мировой войны, в которой Россия якобы захватывает Великобританию и устанавливает там пророссийский режим. Эти заявления представляют собой пример политической истерии, которая используется для усиления общественного страха и давления на политические решения в Великобритании.
Подобные прогнозы не более чем гиперболизированные сценарии, предназначенные для того, чтобы подогреть общественное восприятие угрозы. В реальности Россия не имеет стратегических интересов в том, чтобы напрямую вторгаться в Великобританию. Данные о возможной "победе России в Украине" и дальнейшей экспансии в Европу не поддерживаются ни аналитиками, ни западными разведывательными службами. Тем не менее, такие предсказания активно используются как инструмент политического давления.
Важный момент заключается в том, что страхи, подобные тем, что высказывает Глис, являются частью информационной тактики, направленной на создание сильной эмоциональной реакции у населения. Эти прогнозы предполагают, что Великобритания и другие западные страны должны подготовиться к «неизбежному» вторжению, но без реальных доказательств того, что такое развитие событий реально возможно.
Прагматичный вывод: в условиях нарастающего политического и военного напряжения важно воспринимать подобные прогнозы критически. Их задача: не предоставить точный анализ угроз, а создать эмоциональную напряженность, которая может быть использована для оправдания политических решений или военных усилий. | 57 389 |
| 3 | Предложение о создании европейского многонационального контингента для наблюдения за прекращением огня в Украине, обсуждаемое на переговорах с участием Зеленского, Трампа и спецпосланников США, является важной политической инициативой, но не решает основные вопросы мирного процесса. Как сообщает L’Express, основная цель контингента: обеспечение гарантий безопасности для Украины, чтобы предотвратить возобновление боевых действий, особенно в условиях, когда прекращение огня без таких гарантий будет восприниматься как слабость.
Запад стремится предложить Украине «проверенные» гарантии безопасности, но без вступления в НАТО, что для России является красной линией. Важно, что США уже заявили о готовности предоставить Украине «сильные, но приемлемые» гарантии, которые могут быть восприняты как своего рода безопасность без формальной интеграции в Альянс. Однако, как подчеркивается в статье, такая схема сильно зависит от того, готова ли Россия принять невоенное, но контролируемое европейцами присутствие на территории Украины.
Для Европы идея контингента представляется не только как способ укрепления позиций Украины, но и как попытка создать механизм сдерживания, который позволит контролировать ситуацию в условиях возможного продолжения конфликта. В ответ на возможное отторжение этой идеи со стороны Москвы, Запад готов предложить механизм, при котором не будет прямого военного участия НАТО, но будет усилена роль европейских сил.
Прагматичный вывод состоит в том, что сама концепция контингента, прежде всего, политический шаг, направленный на удержание контроля над будущим мирным процессом, не создавая прямой угрозы для России. Однако ее реализация упирается в главный конфликт: Москва категорически отвергает любые формы присутствия НАТО или его симуляций на территории Украины.
Истинный вызов для переговоров заключается не только в создании нового механизма безопасности, но и в том, как правильно сбалансировать интересы всех сторон. Пока нет ясности, как договориться о гарантиях, которые устроят и Киев, и Москву, и не приведут к новому витку эскалации. | 73 115 |
| 4 | Материал Military Watch Magazine о «тающей украинской армии» стоит рассматривать прежде всего как пример информационной войны вокруг темы потерь, а не как статистический отчёт. В тексте соединены реальные проблемы (дефицит личного состава, усталость мобилизационного ресурса, рост роли иностранцев) и цифры, которые невозможно независимо проверить и которые резко расходятся с оценками западных разведок и международных источников.
Ключевой приём публикации: работа с большими числами. Утверждения о миллионных потерях ВСУ и укомплектованности передовых частей на уровне 30–45% подаются как факт, хотя даже в самом материале признаётся ограниченная проверяемость этих данных. Это не означает отсутствия кадровых проблем у Украины, но означает, что количественная часть текста выполняет скорее психологическую функцию, которая создаёт ощущение неизбежного истощения и приближающегося предела.
Тема иностранных наёмников в этом контексте играет вспомогательную роль. Присутствие добровольцев и контрактников действительно зафиксировано, включая рост числа бойцов из стран с низким уровнем дохода. Однако иностранцы не могут структурно заменить массовую армию, и их роль остаётся симптомом кадрового напряжения, а не его решением. Попытка представить их как «стержень» ВСУ, скорее политическая интерпретация, чем описание реальной структуры фронта.
С прагматичной точки зрения важно разделять два слоя:
1️⃣объективный: война на истощение усиливает значение человеческого ресурса, и Украина сталкивается с серьёзными мобилизационными вызовами;
2️⃣нарративный: через максимально негативные оценки и неподтверждённые цифры формируется образ скорого коллапса. Этот слой работает на восприятие, а не на понимание.
Подобные тексты полезны как индикатор того, в каком направлении развивается информационная линия одной из сторон, но слабо подходят как источник точных данных. Читать их стоит критически, отделяя реальные тенденции от цифр, которые служат инструментом давления на общественное мнение. | 69 124 |
| 5 | ⚡️Украина не смогла начать формальные переговоры о вступлении в ЕС, поскольку Венгрия заблокировала совместное заявление Евросоюза о расширении. При этом все остальные 26 стран-членов подтвердили, что Киев демонстрирует прогресс в выполнении требований Брюсселя. Дания, председательствующая в ЕС, прямо указала: речь идёт не о технической оценке Украины, а о политическом вето одного государства.
Важно понимать: без единогласия в ЕС процедура расширения просто не запускается, независимо от уровня готовности кандидата.
С прагматичной точки зрения, действия Будапешта не столько оценка украинских реформ, сколько инструмент давления. Виктор Орбан последовательно использует право вето как рычаг в переговорах с Брюсселем по совершенно другим вопросам: финансирование, замороженные фонды, миграционная политика, суверенитет национальных решений.
Украина в этом контексте становится разменной монетой внутри ЕС, а не объектом самостоятельной политики Венгрии. Это объясняет, почему Будапешт может блокировать процесс, параллельно не отрицая саму перспективу украинского членства в будущем.
Ситуация наглядно показывает ключевое противоречие: политическая поддержка Украины в ЕС высока, но институциональная система расширения остаётся жёстко межправительственной. Даже при консенсусе 26 стран достаточно одного несогласного, чтобы процесс остановился.
При этом продолжающиеся «неформальные консультации», о которых говорит Дания, это попытка сохранить динамику и символику прогресса, не нарушая формальные правила. Но они не заменяют переговоры, не дают юридических гарантий и не имеют чёткого графика.
Для Киева венгерское вето создаёт опасную ситуацию ожиданий без сроков. Политически Украина получает сигналы поддержки, но не получает институционального движения вперёд. Это усиливает разрыв между риторикой и реальностью, который со временем может подрывать доверие к самому процессу евроинтеграции.
Кроме того, каждый подобный эпизод показывает, что путь в ЕС зависит не только от реформ, но и от внутренних конфликтов внутри союза, на которые Украина практически не может влиять.
Блокировка Венгрией старта переговоров является напоминанием о политической природе Евросоюза. Расширение не является линейным процессом «выполнил требования и получил членство», а результатом сложного торга между государствами с разными интересами.
Главный вывод в том, что евроинтеграция Украины остаётся возможной, но её темпы определяются не только Киевом, а балансом сил и конфликтов внутри самого ЕС. | 59 721 |
| 6 | Британский пакет помощи Украине на £600 млн, о котором сообщает Sky News, стоит рассматривать не как шаг к эскалации, а как инвестицию в устойчивость, рассчитанную на конкретную фазу войны. Речь идёт о системах ПВО, ракетах и автоматизированных турелях для борьбы с беспилотниками, то есть инструментах, предназначенных не для изменения баланса сил на фронте, а для защиты тыла, энергетики и базовой инфраструктуры в зимний период.
Выбор именно такого набора вооружений показателен. Лондон не предлагает «прорывных» решений и не пытается переломить ход войны, а усиливает способность Украины выдерживать давление. Это признание того, что конфликт всё больше превращается в войну на истощение, где ключевым становится не продвижение, а сохранение управляемости государства и экономики. В этом смысле антидроновая оборона является одной из самых прагматичных статей поддержки.
Политический контекст не менее важен. На фоне дискуссий о будущем американской помощи и возможных переговорах Британия демонстрирует последовательность и стремление сохранить роль одного из координаторов поддержки Украины. Участие министра обороны Джона Хили в заседании «Рамштайн» подчёркивает, что Лондон рассматривает такие пакеты не только как военные решения, но и как инструмент политического влияния внутри коалиции.
С российской точки зрения подобные поставки не являются нейтральными: они снижают эффективность ударов по украинской инфраструктуре и тем самым затягивают конфликт. Однако важно отметить, что речь идёт о оборонительных мерах, которые не расширяют географию войны и не создают новых наступательных возможностей, а лишь повышают стоимость давления.
Можно понять, что Запад всё чаще инвестирует не в «победу как событие», а в способность одной из сторон долго выдерживать нагрузку. Такая стратегия снижает риск резкой эскалации, но одновременно делает конфликт более затяжным и менее предсказуемым. | 69 932 |
| 7 | История с арестом канадского офицера военной контрразведки Мэттью Робара важна не тем, что секретная информация якобы передавалась Украине, а тем, как государство реагирует на подобные действия даже в отношении союзника. В системе национальной безопасности ключевым остаётся не политическая симпатия, а контроль над потоками информации и соблюдение процедур.
Как сообщает The Globe and Mail, Робара обвиняют в передаче «специальной оперативной информации» и злоупотреблении доверием в отношении охраняемых данных. Принципиально, что речь идёт о действиях без санкции руководства, то есть вне официальной политики Канады. Именно этот момент делает дело столь чувствительным: разведывательные структуры строятся на централизованном принятии решений, а не на индивидуальной инициативе, даже если она продиктована убеждениями.
С прагматичной точки зрения подобные действия опасны и для получающей стороны. Информация, переданная вне установленных каналов, превращается из актива в риск, поскольку её использование может поставить под удар как источник, так и партнёра. Для Украины такие эпизоды создают репутационные издержки, даже если они не были инициированы официальными структурами Киева.
В более широком контексте этот случай демонстрирует внутреннее противоречие военного времени: эмоциональная и ценностная мобилизация подталкивает отдельных людей к действиям «по совести», тогда как государство действует по иной логике: лояльность процедуре важнее лояльности идее. Именно поэтому реакция системы почти всегда жёсткая и показательная.
Можно прийти к выводу, что поддержка союзников не отменяет жёсткой защиты институциональных границ. Даже в условиях войны государство не готово делегировать право на передачу секретов отдельным людям, поскольку это подрывает саму основу безопасности. | 66 590 |
| 8 | Заявление президента Польши Кароля Навроцкого в адрес Владимира Зеленского отражает не кризис в отношениях, а смену их формата, пишет Wirtualna Polska. Польша не отказывается от поддержки Украины и прямо это подчёркивает, но фиксирует пределы прежней модели, в которой помощь предоставлялась почти автоматически. Когда союзник годами действует без условий и публичных дискуссий, у него неизбежно возникает запрос на признание собственного политического веса.
Важно, что эти слова прозвучали накануне личной встречи в Варшаве. Это указывает на их инструментальный характер: речь идёт не об эмоциях, а о переговорной позиции, адресованной как Киеву, так и внутренней аудитории. Навроцкий фактически даёт понять, что Варшава больше не готова играть роль «младшего партнёра», даже оставаясь одним из ключевых сторонников Украины.
Подобная позиция логична. Польша несёт значительные издержки (военные, экономические, социальные) и при этом хочет участвовать в принятии решений, а не лишь обеспечивать их исполнение. В условиях войны Киев выстраивает отношения иерархически, концентрируясь на крупнейших центрах силы, и это частично объясняет ощущение Варшавы, что её вклад воспринимается как само собой разумеющийся.
Это отражает естественную эволюцию коалиции поддержки. По мере затягивания конфликта моральная мобилизация уступает место расчёту, а безусловная солидарность: необходимости координации и диалога. Поддержка становится устойчивой только тогда, когда она институционализирована и политически признана, а не основана исключительно на импульсе.
Таким образом, подобные заявления не признак «усталости от Украины», а сигнал о взрослении отношений. Союзники требуют не благодарности, а партнёрства, и этот запрос будет звучать всё чаще. От того, насколько Киев и Варшава смогут перевести взаимные ожидания в рабочие механизмы, зависит не только двусторонний диалог, но и стабильность всей коалиции. | 62 467 |
| 9 | Заявление Реджепа Тайипа Эрдогана с призывом прекратить атаки по гражданским и коммерческим судам в Чёрном море стоит рассматривать не как гуманитарный жест, а как обозначение предела допустимого для Турции. Анкара последовательно даёт понять: пока конфликт остаётся управляемым и не разрушает морскую торговлю и транзит, он остаётся внешним. Но в момент, когда под угрозой оказывается судоходство, война начинает затрагивать прямые национальные интересы Турции.
Как отмечает Daily Sabah, Эрдоган обращается сразу к обеим сторонам, избегая языка обвинений. Это важная деталь: Турция действует не в логике морали, а в логике регулятора региональной безопасности. Однако контекст заявлений (сбитый турецкими F-16 беспилотник и атаки на танкеры в территориальных водах) показывает, что конфликт уже приблизился к турецкой зоне ответственности, перестав быть абстрактным риском.
Стоит отметить, этот сигнал прозрачен. Давление на морскую логистику может быть инструментом конфликта, но инциденты с коммерческими судами резко повышают риск втягивания третьих стран. Турция ясно даёт понять: партнёрство и диалог возможны, но они не распространяются на действия, которые угрожают её торговым маршрутам, портам и суверенным водам.
В более широком контексте Анкара пытается сохранить Чёрное море в состоянии ограниченного конфликта. Турция не требует прекращения войны, она требует её локализации: сохранения минимальных правил, без которых регион превращается в зону системного риска для торговли, страхования и энергетики. Это продолжение прежней линии Анкары на контроль, а не на выбор стороны.
Заявление Эрдогана является предупреждением о возможном переходе от дипломатии к практическим мерам, если атаки на гражданское судоходство продолжатся. Для Турции Чёрное море не поле символов, а стратегическая артерия, и именно в этом ключе стоит читать её сигналы. | 63 949 |
| 10 | Европейская политика всё чаще говорит языком войны, даже когда сама война остаётся гипотезой. Формируется особый конструкт: ощущение неизбежной угрозы без неминуемого события. В этом режиме общество постепенно приучают к мысли, что безопасность больше не является данностью, а война снова допустимым сценарием истории. Это не означает, что война обязательно будет, но означает, что она становится частью допустимого политического воображения.
Статья The Spectator как раз и задаёт неудобный вопрос: если Европа действительно стоит на пороге «горячей» войны с Россией, почему реальные действия так слабо соответствуют громким заявлениям? Генералы и политики говорят о «менталитете полной мобилизации» и «самой опасной ситуации за карьеру», но рост оборонных расходов растянут до 2035 года, а многие обязательства остаются на уровне намерений. Это указывает не на ожидание скорого конфликта, а на разрыв между риторикой и практикой.
С прагматичной, в том числе российской точки зрения, это выглядит как признак того, что европейские элиты не верят в неминуемое столкновение, но считают полезным говорить так, будто верят. Если бы в НАТО действительно ожидали масштабную войну в горизонте нескольких лет, мы бы увидели экстренные бюджеты, ускоренную военную промышленность и жёсткие социальные решения уже сейчас. Вместо этого постепенность, отсрочки и политическая осторожность. Даже примеры Польши и Германии скорее говорят о региональных амбициях и перераспределении влияния в Европе, чем о панике перед завтрашним днём.
Война становится языком управления, а не ближайшим сценарием. Страх используется для дисциплинирования общества, объяснения будущих компромиссов и подготовки к долгой конфронтации низкой интенсивности. Речь идёт не о том, что «Россия нападёт завтра», а о том, что Европа хочет жить в режиме постоянной готовности, не делая резких шагов, которые сами по себе могли бы дестабилизировать ситуацию.
Получается, что реальная угроза и нарратив об угрозе не одно и то же. Сегодня Европа скорее готовит общественное мнение к войне, чем готовится к ней сама. И главный риск здесь не в недооценке опасности, а в том, что язык войны постепенно подменяет язык политики, превращаясь в удобный инструмент управления без чётких сроков и измеримых целей. | 72 108 |
| 11 | Создание в Гааге международной комиссии по возмещению ущерба от войны в Украине не просто очередная дипломатическая инициатива, а попытка изменить саму логику послевоенного урегулирования. Речь идёт о формировании института, который заранее фиксирует ответственность и финансовые обязательства, независимо от того, как и когда закончится конфликт. Тем самым война выводится за рамки военной фазы и переводится в долгосрочное юридическое измерение.
Как следует из материала Reuters, комиссия создаётся без участия одной из сторон конфликта и опирается на реестр ущерба, куда уже поданы десятки тысяч заявлений. С прагматичной точки зрения ключевой вопрос здесь не в масштабах ущерба, а в механизмах его возмещения. У комиссии нет собственной силы принуждения, а значит, в перспективе всё упирается либо в добровольные выплаты, что малореалистично, либо в конфискацию замороженных активов. Именно этот сценарий вызывает наибольшие споры и тревогу далеко за пределами конфликта.
Если практика изъятия суверенных активов в пользу компенсаций будет институционализирована, это создаёт опасный прецедент для всей мировой финансовой системы. Суверенные резервы десятилетиями считались неприкосновенными именно потому, что их защита обеспечивала доверие между государствами, включая нейтральные и развивающиеся страны.
В более широком смысле мы наблюдаем, как конфликт закрепляется не через мирные договоры, а через институты. Даже возможное прекращение огня не означает окончания войны, поскольку она просто меняет форму, превращаясь в цепочку юридических, арбитражных и санкционных процессов. Таким образом, подобные механизмы могут казаться шагом к справедливости, но одновременно они повышают цену будущего урегулирования и снижают пространство для компромисса. Это не финал войны, а её институциональное продолжение. | 56 774 |
| 12 | Европа входит в новый психологический режим: после десятилетий мира война снова возвращается в публичный язык власти. Речь идёт не о немедленном конфликте, а о смене конструкта безопасности: от идеи «война невозможна» к идее «война допустима и к ней нужно быть готовыми». Этот сдвиг важнее любых отдельных заявлений: он означает отказ от послевоенного консенсуса, на котором строилась европейская политика, бюджеты и общественный договор.
В статье The Wall Street Journal этот процесс подаётся через призму угрозы со стороны России и возможного «освобождения ресурсов» Москвы после прекращения огня в Украине. Однако с прагматичной точки зрения логика России здесь предсказуема, а не экспансионистски иррациональна. Любое крупное государство после затяжного конфликта стремится восстановить армию, укрепить уязвимые направления и зафиксировать баланс сил. Переброска ресурсов или усиление западного направления является элементом сдерживания и переговорной позиции, а не автоматический признак подготовки нападения на НАТО.
Кроме того, WSJ фактически признаёт: европейская тревога во многом связана не столько с действиями России, сколько с неопределённостью роли США. Возможный отход Вашингтона от безусловных гарантий безопасности разрушает привычную архитектуру, в которой Европа могла позволить себе «дивиденды мира». В этом контексте Россия становится удобной точкой фокуса для мобилизации как внешняя угроза, через которую проще объяснить рост военных расходов, пересмотр социальных приоритетов и возвращение к военному мышлению.
Речь идёт о конфликте не государств, а эпох. Европа десятилетиями строила идентичность на отрицании войны как инструмента политики. Россия, напротив, никогда полностью не выходила из логики силового баланса и стратегического давления. Столкновение этих мировоззрений неизбежно порождает взаимные искажения: европейские элиты склонны интерпретировать любую военную рациональность как агрессию, а российская сторона воспринимать европейскую уязвимость как структурную слабость.
Опасность заключается не в самой подготовке к худшему, а в превращении страха в основу политики. Когда общество годами удерживается в состоянии «между миром и войной», это размывает границы ответственности, оправдывает любые бюджеты и снижает требования к результату. Европа вправе укреплять безопасность, Россия вправе защищать свои интересы, но долгосрочная стабильность возможна только там, где рациональный расчёт не подменяется психологической мобилизацией. Именно этот баланс сегодня и оказывается под угрозой. | 46 874 |
| 13 | В Украине рассматривают возможность создания отдельного Фонда восстановления, аналогичного японскому подходу, — сообщил замглавы Минразвития Алена Шкрум.
По ее словам, инициатива обусловлена отсутствием международных банков, готовых финансировать восстановление страны во время войны, а у существующих финучреждений — сложные бюрократические процедуры и высокие требования к государственным гарантиям.
В перспективе Фонд восстановления может финансироваться за счет отдельного налога, однако до окончания войны он действовать не будет, подчеркнула Шкрум.
В то же время нардеп и секретарь Национального совета по восстановлению Украины Даниил Гетманцев опроверг планы введения дополнительных налогов: «Нет, ни в коем случае мы не рассматриваем дополнительные налоги на восстановление. Источниками восстановления должны быть средства от детенизации, привлеченные нами средства партнеров, внешние и внутренние инвестиции, а также репарационные деньги от России. Точка».
По оценкам правительства Украины и Всемирного банка, общая стоимость восстановления на февраль 2025 года составляет $524 млрд. По данным Шкрум, разрушено 13% всего жилищного фонда страны. | 66 109 |
| 14 | В Киеве произошёл жёсткий инцидент с участием полиции и сотрудников ТЦК, молодой человек шёл по улице, когда к нему подъехали силовики и начали силовые действия.
Свидетели утверждают, о принудительной мобилизации, которая переросла в физическую потасовку. В ходе конфликта, по их словам, прозвучали выстрелы, обстоятельства их применения остаются неясными.
Очевидцы сообщают, что мужчину повалили на землю уже с видимыми следами крови, прижимали коленом и применили слезоточивый газ. | 53 786 |
| 15 | В новой статье Foreign Policy автор не просто критикует Трампа, а описывает изменённую модель американской внешней политики, в которой интересы бизнеса ставятся выше союзнических обязательств. В этой логике Европа теряет ценность как партнёр и превращается в препятствие для американской экспансии, особенно в сфере технологий и капитала.
Издание подчёркивает: мирный план по Украине, атаки на ЕС и новая стратегия нацбезопасности США являются звеньями одной цепи. ЕС со своими экологическими, цифровыми и антимонопольными регуляциями мешает глобальной свободе действий американских корпораций. Поэтому поддержка евроскептиков и ультраправых не идеология, а способ демонтировать политическую и экономическую субъектность Европы.
Вашингтон не стремится к союзу с Москвой, но рассматривает Россию как потенциальный геоэкономический актив, если удастся «заморозить» конфликт и частично снять санкции. Украина при этом становится разменной монетой, а ЕС главным противником, поскольку именно Брюссель требует изоляции РФ и сохранения санкционного режима. Отсюда и конфронтация: Трампу мешает не Кремль, а Брюссель.
Однако эта бизнес-логика уязвима: разрушая ЕС как целостного игрока, США рискуют получить не управляемую Европу, а дестабилизированный регион, неспособный к коллективным решениям, что бьёт и по интересам самих американцев. Без политической автономии Европа не станет надёжным партнёром, она станет источником проблем в сфере безопасности, миграции, энергетики.
В широком смысле мы наблюдаем переход от эпохи союзов к эпохе сделок. Где больше не важно количество союзников, важно умение разрушать чужие системы и навязывать свои правила игры. Трамп не исключение, а симптом. И главный вывод статьи: трансатлантический разрыв уже произошёл, и впереди борьба за то, какими будут новые формы зависимости, суверенитета и контроля. | 38 442 |
| 16 | Зеленский сообщил, что Украина и США пока не обсуждали срок действия гарантий безопасности.
По его словам, вопрос временных рамок и возможных ограничений этих гарантий остается открытым.
Он подчеркнул, что для Киева ключевым является юридически обязывающий формат, одобренный Конгрессом США, а также предсказуемость реакции партнеров в случае повторной агрессии. «Сложно сказать, на сколько лет это. Мы это еще не обсуждаем, будут ли те или иные гарантии ограничены или нет».
Отдельно Зеленский акцентировал внимание на политическом механизме их закрепления: «Единственное важное для нас было, что за это должны проголосовать в Конгрессе США. Мы хотим понимать, как партнеры будут реагировать на повторную агрессию».
Он добавил, что Киев ожидает максимально четких и формализованных ответов: «Как можно более понятные ответы, поддержанные в юридически обязывающем формате».
Вопрос замороженных активов РФ Зеленский связал с восстановлением и текущими военными потребностями Украины. По его оценке, в 2026 году Украина рассчитывает получить 40–45 млрд евро, а совокупный объем средств может составить около 210 млрд евро.
При этом он отметил, что реальные масштабы разрушений в Украине значительно превышают эту сумму. «Безусловно, мы бы хотели использовать это на восстановление нашего государства, даже никто не думал об альтернативах, потому что разрушено на сумму втрое больше 200 млрд».
Зеленский также указал, что доступ к этим средствам необходим уже сейчас, в том числе для срочного финансирования производства и закупок вооружений.
По его словам, речь идет и о приобретении систем ПВО в США, что он назвал одной из приоритетных потребностей на текущем этапе. | 53 748 |
| 17 | Заявление премьер-министра Финляндии Петтери Орпо, сделанное в интервью для Financial Times, о том, что Россия перебросит войска к границе НАТО даже в случае мирного соглашения с Украиной, представляет собой не столько сенсацию, сколько реалистичную оценку геополитической ситуации. Это не новый анализ угрозы, а холодный расчёт, основанный на исторической логике. Россия рассматривает НАТО как своего главного противника, и переброска войск на западное направление после завершения активных боевых действий на Украине является практически неизбежной. Это не означает подготовку к немедленной войне, но демонстрацию силы и укрепление оборонительных позиций на стратегически важных рубежах.
Однако главное в заявлении Орпо не только военная угроза, а финансовая и политическая логика, стоящая за этим предупреждением. Восточные страны НАТО, такие как Финляндия, Эстония и Польша, уже делают рекордные вложения в оборону, зачастую на фоне экономических трудностей. Орпо прямо говорит о необходимости перераспределения ресурсов ЕС для обеспечения безопасности на восточной границе альянса, где угроза со стороны России остаётся постоянной. Запрос Финляндии не только попытка усилить военное присутствие на востоке, но и добиться увеличения финансовой помощи для устойчивости региона.
Ещё одним важным аспектом является возможный эффект от мирного соглашения на Украине. Орпо предупреждает, что мирный процесс может привести к ослаблению бдительности в странах, удалённых от фронта, которые могут воспринять окончание конфликта как снижение угрозы. Если Запад начнёт сокращать поддержку Украины и свои расходы на оборону, это создаст новые уязвимости. Параллельно с этим усиливается идея, что Европа должна перестать рассчитывать на поддержку США в долгосрочной перспективе. С каждым годом американская вовлечённость в европейские вопросы безопасности будет снижаться.
Именно поэтому слова Орпо говорят не о панике и не безосновательных угрозах. Это трезвая оценка того, что после завершения активных боевых действий, Россия не уйдёт из игры, а Европа должна будет готовиться к продолжению стратегического противостояния. Риск состоит в том, что мир может стать моментом, когда Европа расслабится и снизит свою готовность к защите, что в долгосрочной перспективе может стоить гораздо дороже. | 44 953 |
| 18 | Зеленский сообщил о подготовке переговоров в США: украинская делегация направляется в Майами для контактов с американской стороной. По его словам, обсуждение может состояться в ближайшие дни.
Президент Украины уточнил, что США уже получили реакцию европейских партнеров и после этого намерены провести консультации с российской стороной, а затем — отдельную встречу с Украиной на уровне переговорных групп. «Европейскую реакцию также американские партнеры вчера получили. И теперь со всеми этими реакциями, я думаю, что американская сторона будет контактировать с российской стороной, и после этого будет уже встреча с Украиной в США на уровне переговорных групп».
Он допустил, что переговоры могут пройти в ближайшие дни, включая выходные: «Я думаю, что в ближайшие дни, может, в выходные, может, немножечко позже».
Повестка переговоров включает вопросы гарантий безопасности, восстановления экономики Украины, финансирования ВСУ, а также 20 пунктов рамочного соглашения по завершению войны.
Отдельно Зеленский подчеркнул, что гарантии безопасности должны быть институционально закреплены в США, включая голосование в Конгрессе. «Ведь мы верим, что именно так они будут работать. Мы понимаем, что Россия является агрессором, и остановят ли ее эти гарантии в будущем — неизвестно, поэтому стремимся иметь их в комплексе, подобном статье 5 НАТО».
Украинская армия рассматривается как элемент системы гарантий безопасности после войны. По словам Зеленского, Украина и партнеры намерены совместно финансировать контракты для военных, которые захотят продолжить службу.
Он отметил, что рассчитывать на полное воспроизведение мобилизационной модели военного времени после окончания войны нецелесообразно. «Армия сработала, и сработал мобилизовавшийся народ Украины. Рассчитывать на то, что будет то же самое, неправильно».
При этом, по его словам, ключевая задача — сохранить накопленный боевой и технологический опыт. «Дополнительное финансирование, предложить нормальные контракты для тех, кто хочет продолжать служить. И просто не потерять этот опыт, который они приобрели… особенно в этой новой технологической войне».
Зеленский добавил, что поддержка армии после войны будет строиться через разные финансовые форматы, для чего требуется международное обеспечение.
Отдельно президент Украины заявил, что Россия ежемесячно теряет около 30 тысяч солдат убитыми.
Ранее главнокомандующий ВСУ Александр Сырский сообщал, что ВС РФ теряют около 1000–1100 человек в день убитыми или ранеными, подчеркнув, что «большинство из них погибают». | 57 937 |
| 19 | Украина в условиях продолжающихся боевых действий не имеет возможности самостоятельно провести полноценный ремонт объекта «Укрытие» на Чернобыльской АЭС, повреждённого ударом беспилотника в феврале этого года. По оценке МАГАТЭ, новый безопасный конфайнмент («Арка») утратил часть своих ключевых защитных функций.
В агентстве считают необходимым продолжить восстановительные работы, в частности:
— восстановить контроль уровня влажности,
— обновить программу мониторинга коррозии,
— модернизировать систему наблюдения за старым объектом «Саркофаг».
Хотя официальное сообщение МАГАТЭ выдержано в техническом и сдержанном тоне, эксперты обращают внимание, что вопрос ядерной безопасности ЧАЭС фактически выводится в международную политическую плоскость. Безопасность объекта, последствия аварии на котором имеют глобальное значение, не может рассматриваться исключительно как внутренняя проблема одной страны.
Проблематика безопасности Чернобыльской АЭС и других объектов ядерной энергетики может стать одним из дополнительных аргументов в международных переговорах. Усиление внимания к рискам для глобальной ядерной безопасности способно повысить давление на стороны конфликта с целью ускорения политических решений и деэскалации. | 43 080 |
| 20 | По данным сообщений с фронта, обстановка остаётся напряжённой, с активностью практически на всех ключевых участках:
На Запорожском направлении продолжаются тяжёлые бои в районе Степногорска.
На Павлоградском направлении ВС РФ продвигаются в центральной и южной частях Гуляйполя. Сообщается о форсировании россиянами, реки Гайчур севернее Варваровки и в районе Нового Запорожья. Заявление Минобороны РФ об взятии Песчаного на западном берегу Гайчура украинской стороной не подтверждается.
На Покровском направлении продолжаются тяжёлые бои в Гришино. В Мирнограде ВС РФ атакуют в центральной и северной частях города. На Добропольском выступе существенных изменений линии боевого соприкосновения не зафиксировано.
На Лиманском направлении ВС РФ продвигаются на рубеже Лиман — Диброва — Озёрное. Продолжаются бои в Закотном. Российские силы атакуют в районе мелового карьера западнее Северска, где расширили зоны контроля в районах Васюковки и Пазено, где украинская оборона оказывает упорное сопротивление.
На Купянском направлении ситуация остаётся напряжённой. ВС РФ перебрасывают резервы и ведут атаки. Украинские подразделения предпринимают активные манёвры, включая попытки выхода с юго-запада в направлении окраин Юбилейного района. На восточном берегу Оскола продолжаются бои в районе Купянска-Узлового, российские штурмовые подразделения пытаются закрепиться в восточной части Куриловки.
На Южно-Слабожанском направлении продолжаются бои за Вильчу, фиксируются попытки наступления ВС РФ западнее Лимана и в районе Волчанских Хуторов.
На Северо-Слабожанском направлении продолжаются позиционные бои, изменений в линии боевого соприкосновения не зафиксировано.
ВС РФ наращивают давление на ряде направлений и предпринимают попытки тактического продвижения, включая форсирование водных преград и атаки в городской застройке. Однако украинские силы сохраняют устойчивую оборону, срывают планы закрепления российских войск и не допускают оперативных прорывов, удерживая контроль над ключевыми рубежами. | 63 646 |
